Рассказы от Wood`a
Камаз (название не авторское)
Странно, подумал я, лёжа в измятой, попавшей под КамАЗ "девятке": всё сломано и разбито, а магнитола с колонками уцелели! И теперь, зажатый в своей машине, не чувствуя своих ног, я слушал любимые песни и, как мог, подпевал им.
Кровь застилала мне глаза, а я единственной работающей рукой пытался сделать погромче, чтобы не слышать боль в разбитом теле. Когда я был маленький, я поклялся своим друзьям, что пойдёт снег, когда я умру. Сейчас была глубокая, рыжая осень, и я ждал этот снег. Наверное, только из-за этого жизнь удержалась в моём изломанном теле.
Музыка всё ещё пробивается сквозь звуки сирен и крики спасателей, а мои искусанные, все в крови, губы беззвучно шепчут эти тексты. Динамики, наконец, сдохли, а меня, наконец, вытащили. Теперь меня несут на носилках, а тёплые-тёплые снежинки тают на моём лице и смешиваются с кровью...
Дельфин
Дельфин плыл себе невдалеке от берега, время от времени игриво выпрыгивая из воды. Вдруг что-то привлекло его внимание. Это была девушка лет 14, жалобно зовущая на помощь.
Дельфин решил, что она тонет, и бросился на помощь. Сжав её руку во рту, он изо всех сил плыл к берегу. Буквально выкинув её на берег, он в страхе отплыл на небольшое расстояние. Но люди не появлялись, видимо, это было пустынное место. Слава богу, какие-то туристы заметили дельфина с лодки и решили рассмотреть его поближе. Девушка была спасена!
Удовлетворённо махнув хвостом, дельфин исчез в морской пучине.
На следующий день эта же девушка сидела на берегу моря и, сама не замечая того, говорила вслух: "Где бы в жизни найти такого дельфина, который бы меня спас?" Только вчера её предали практически все: со своими родителями она особо никогда не ладила, её "первая любовь" ушёл к девушке, которую за неделю до этого проклинал, две лучших подруги просто выставили её на посмешище перед всем классом. Только не думайте, пожалуйста, что она хотела покончить с собой, просто заплыла слишком далеко и ей не хватило сил вернуться на берег. Теперь, оклемавшись после вчерашнего, она решала, как ей быть: либо перейти в другую школу, где её никто не знает, либо остаться в старой и начать войну.
Ночью, когда она уже ушла домой и легла спать, дождь смыл с песка единственное слово: "Война!"
А дельфина выбросило на берег, где его нашли на следующее утро.
Музыка
Чем для меня является музыка?
Музыка - это отдельный, слышимый только мне мир. Когда я иду по улице, и в моих ушах (только в моих) гремит ударными какая-нибудь группа, мои мысли уносятся куда-то далеко-далеко через голубизну запорошенного неба в черноту и яркость вселенной к ярким и холодным солнцам чужих миров. Снег сыпется у меня перед глазами и холодное солнце моего мира искрится и дрожит в каждой снежинке. Обжигающий холод нашего мира отвергает меня, и музыка - единственный выход отсюда.
Мой путь - вечно нестись в холоде разных звёзд в поисках одной, которая будет греть лишь меня.
Лишь меня...
Военкомат
Жизнь моя сложилась неудачно: в шестидесятых окончила школу, затем работала медсестрой, потом замуж вышла, правда, тоже неудачно - через пять лет развелись. А потом подруга помогла, устроила работать в райвоенкомат. Жизнь плохая: муж ушёл, зарплата нищенская, работа нервная.
Вот опять: только 8 часов, только за стол села, даже чая попить не успела, вот он пришёл, герой - от горшка два вершка, 16 лет, а сам в плаще, в берете, выпендрёжник. А что у него в ухе блестит? Серьга! Ах ты такой-рассякой, взор горящий, в голове, небось, мечты разные. Небось мечтает президентом быть. То-то мы его обломаем.
- Что вам, молодой человек?
- Документы для "приписного" досдать.
- Так, а почему у вас здесь печати нет?
- Да, понимаете...
- Ничего я не понимаю. Всё, иди, вернёшься - чтобы печать была!
О, ещё один, что ж он такой толстый? Ест, небось, как боров, а я тут с хлеба на воду перебиваюсь.
- Так, что тебе?
- Мне документы отдать.
- У тебя здесь росписи не хватает. Поднимешься на четвёртый этаж, там получишь разрешение на приём к полковнику, в очереди постоишь, он тебе и роспись поставит.
Правильно я его, пусть побегает, жирок растрясёт. Уф-ф, устала, надо в соседний отдел сходить, с подружкой чай попить, поболтать о своём, женском.
Наталья Петровна заперла свой кабинетик на ключ и прошла мимо недлинной, парней в пятнадцать, очереди в её кабинет...
Почему у парня печати не было, да, элементарно, приходит он к председателю домуправления, а он лежит, телевизор смотрит. Тут какой-то малолетка с пятого этажа в яркой рубашке из пледа сшитой, который, к тому же, на жену мою орать посмел, приходит, ему, мол, бумажка нужна какая-то. Ну, выдал я ему её, печать, правда, не поставил, затерялась она у меня где-то в шкафу. Не боись, парнишка, и без печати всё нормально будет. Ушёл, наконец-то, чуть сериал не просмотрел, там Дон Хуан должен был узнать, что слуга Педро, оказывается, его сын.
А парень в пледового цвета рубашке ругал весь мир почём зря и жалел, что не растут у ленивых людей волосы на ушах. Он недавно Стругацких прочитал, очень они ему понравились. Хотя, мир у нас такой, не помогут волосы на ушах. Тогда мода, наверняка, появится, и будут по улицам женщины ходить с тоннами штукатурки на лицах и крашенным каре на ушах.
Вода (название не авторское)
Вода цвета снарядов гнала перед собой волны. Волга - великая русская река. На её берегах стоят тысячелетние города, здесь происходили битвы и заключался мир, в неё бросались с камнем на шее, переплывали на спор и тонули.
На её берегу стоит весёлая оранжевая палатка, рядом чадит затухающий костёр. В палатке же сидит три грустных человека. Я, моя любимая девушка и её любимый парень. Пару минут назад она сказала, что я ей не нужен. Владик, сам влюблённый в неё, улыбнулся. Я улыбнулся ему в ответ, только чтобы не заплакать. "Мужчина не должен плакать", - старая истина всегда говорила мне это.
- Ну ладно, вы здесь сидите, а я пойду прогуляюсь, - как сквозь сон я услышал эти глупые никому не нужные слова.
В детстве я очень любил гулять босиком, любил чувствовать землю, траву, камни... Сейчас я шёл босиком по щекочущей траве, и капли росы омывали мои ноги. Я поднял голову - чёрная, чёрная башня электропередач высилась надо мной. Мне туда.
Ветер...
Ветер сдувает слёзы с моих глаз. Мужчина не должен плакать. Не думайте, что я падаю. Я просто так летаю. Каждый летает как умеет...
00 часов 08 минут
Самое страшное время для человека, который не может приспособиться к своему (нет, трудно назвать его своим) миру. Поэтому единственное, что он может придумать - это слушать музыку.
С каким удовольствием он врубил бы центр на полную мощность, чтобы проснулся весь двор, все эти бабки, деды, их мелкие внучата, и чтобы псы огласили своим потрепанным воем полгорода.
Но... родители привили ему в детстве некоторою толику самосознания и уважения к чужой жизни. Так что ему приходиться довольствоваться добрым русским роком в наушниках...
...Ночью в небе
Слушай мой голос.
Ночью в сердце
Чувствуй мой голос...
Он смотрит на прилепленную картинку к стене, на которой изображена целующаяся парочка. Он хочет видеть перед собой глаза, глаза влюбленной, такой же как на картинке... Ему кажется, что он видел эти глаза во сне, но снов он своих, как правило, не помнит. Некоторое время назад он расстался со своей девушкой, ему казалось, что он любит ее, но он ошибался...
20 часов 25 минут.
Скука - самый страшный бич человека. От скуки он может сделать все, что угодно, поссориться с лучшим другом, расстаться с девушкой, даже "прыгнуть со скалы".
Он не пьет уже четыре дня. Он начал спиваться, и кто-то сказал ему, что он похож на алкаша. Так он и решил не пить. Любопытно ему наблюдать за своими друзьями, которые продолжают, иногда даже смешно...
В душе у него образовалась пустота от скуки, от одиночества... вроде бы столько "друзей", а на душе все равно пусто. Может быть, ему надо кому-то выговориться, но он никогда не умел этого делать...
У этой дороги всего один путь...
Я сильный, я знаю...
Он любил ходить по бездорожью...
Осень. История одной пьянки
Начиналось все очень цивильно, Можно даже сказать, прекрасно. Я сдал один из самых беспонтовых экзаменов, к тому же, самому беспонтовому преподу (для тех, кто знает, это был Эскин). Не важно как, главное - сдал.
Ну, и мы с моими друзьями решили енто дело отметить. Короче, затарились пивом (взяли примерно ящик), сигаретами и пошли на нашу любимую лавочку в Кремль. В распитии пивасика принимали участие: ваш покорный слуга, Арти Бетев, Нияззик (одногруппник мой), прекрасная очередная любимая мной девушка и еще одна особа женского пола.
Зависали мы там несколько часов, пока не выпили все, попутно выкурив множество сигарет и посмеясь над "МАЖОРНЫМИ ПОТЦАНОВСКИМИ БОТИНКАМИ БЕТЕВА" (знаете, такие, с квадратными носами).
Когда пиво подходило к концу, у меня появилось острое желание искупаться, благо до Казанки не далеко. Но я был остановлен своей самоотверженной девушкой и Нияззиком, они буквально держали меня за уши и кричали: "Там бациллы, они на тебя прыгнут и убьют!".
В общем, все закончилось довольно благополучно, если не считать того, что я бегал по стенам Кремля и пугал туристов своими криками, кричал я что-то типа: УРРА! МЫ СДАЛИ ЛИНЕЙКУ! По пути домой мы пришли к выводу, что хочется продолжить. Было решено разъехаться по домам, переодеться, а потом снова встретиться уже мужской компанией.
Этот план мы незамедлительно претворили в жизнь. Единственной проблемой оставался вопрос, где ночевать. Нияззик говорил, что у него есть пустая хата на Дубравной (самый конец горок), мы с Темой кричали, что это слишком далеко. В конце концов, мои соседи были удивлены, увидев входящих в подъезд трех поддатых парней, которые несли очередной ящик пива и кучу хавчика. Где была моя мама, я не знал, так что пьянка началась, вернее продолжилась.
Бетеву за вечер раза три позвонила его девушка, и он проговорил с ней часа, наверное, два. В это время мы с Ниязом офигенно распелись и распились. Потом начался дождь, и мы с ним помчались на балкон мокнуть. Тут как раз вернулся Темыч и сказал, что хочет жрать. В общем, считать пельмени мне было лень, и я сварил сразу все (кто хочет узнать, сколько мы сожрали, купите килограмм и посчитайте).
Короче, мой мамчик пришла в пол - двенадцатого и увидела нас, мокрых, пьяных, давящихся этими гребаными пельменями. Догадались о ее реакции? Правильно! Через 2 минуты я уже мыл посуду и приговаривал: "Мама, ты только пжалста не ругайся, но я уронил терочку". Эти же два кретина, не переставая, ржали.
Ловить нам у меня дома было нечего, и срочно собранным совещанием было решено: ТОПАТЬ НА ДУБРАВНУЮ. (Заметьте, было уже 12 часов, шел дождь, и я не мог найти свои носки). Мы выгребли из холодильника все пиво, я натянул кеды на босу ногу, и мы отвалили.
В начале все было хорошо, мы орали песни и травили анекдоты. Потом самый умный из нас начал прыгать по лужам. Закончилось это тем, что прыгать стали все, Бетев порвал лямку на моем рюке. А я чуть не потерял свои кеды. Дальше помню, что мы пытались содрать дорожный знак (крепко же их прикручивают), в итоге, сорвали какой-то плакат. Я стрелял из Бетевской пневматики по светофорам, нас чуть не замочили "ребятки" на проспекте. Короче, когда мы пришли, часы показывали 2. Мы с чувством выполненного долга допили пиво и завалились спать.
Утро... УУУУУ... Млять, идите все наххх... Перестаньте меня бить! Я спать Хочу! В общем, проснувшись, я доковылял до холодильника.
- Какое пиво, Вуд! Давай вначале кофе попьем, потом и пиво достанем.
- Идите нах... Я пива хочу.
Я проковылял на балкон, сунул сигарету в зубы и присосался к бутылке. Жизнь начала приобретать краски. Блин, что с моими джинсами и футболкой? Млять, у меня даже панамка грязная!
Начинаю чиститься, в это время звонит Темина труба. Он слушает, кивает головой и говорит мне: "Вуд, мне звонил Роб и сказал, чтоб ты домой позвонил". Я, не впирая, звоню с городского домой, там трубку берет Роберт и говорит, чтобы я быстрей ехал домой.
Через час я уже дома, офигевший от вида Роба, курящего на МОЕЙ кухне. Мама, как ни в чем не бывало, готовила. Я, все еще ошарашенный, шепчу ему, что пора сваливать, не важно куда. Через 40 минут мы уже пьем с Косово пиво и радостно улыбаемся, завидев Абырегена. Я понимаю, что домой сегодня врядли попаду, так как Серега уже послал меня в магазин, мотивируя это тем, что он там должен и ему там появляться никак нельзя. В общем, бегал я в магазин раза 3-4 за ней родимой, а Косово с Дейвом раз пять мотались в ларек, принося не меньше двух баллонов. Обнаружил я себя стоя в фонтане напротив театра Камала.
- Что мы здесь делаем, спросил я Жеку, которого мы, видимо, забрали по дороге.
- Ждем Би-2, лаконично ответил он.
- Клево, а может нам вон ы тот летний бар пойти посидеть?
В баре я пил уже кока-колу, пиво в меня просто не лезло. И тут какая-то ___ говорит, а не пойти ли нам к кому-нибудь ночевать. Естественно, кто-нибудь нашелся. У Юли (девушка Роба) предки на дачу смылись. Состав подбирался клевый: я, Жека, Роб, Юля и Аллочка (Робовская сестра). И вот я стою на пороге магазина где-то посреди Азино, жду Жеку и Роба, пока они закупятся, и развлекаю себя тем, что кидаю Юле в джинсы монетки.
Наконец-то, я научился делать "Кровавую Мери" (половина томатного сока, половина водки). В общем, пили мы ее с Жекой вдвоем, а Роберт отказался и пил пиво. Ночь мы с Жекой провели весело, снова сбегали за горючим, кидались пустыми бутылками из окна, и выпили за все, даже за голодающих негров ЮАР. Фразой вечера были слова из "Укуренных": "Подстава, засада, блииин...". В общем, последней рюмки я не помню.
Утро... УУУУУ... Я разлепляю глаза и... что я вижу перед собой?! Правильно подумали - потолок! Поворачиваюсь на бок и тут уже ... офигеваю: на кровати дрыхнет Серега Можанов. Откуда он там взялся, я не понимаю, ведь он же с нами не пошел. Я ползу, куда бы вы думали, на кухню и лечусь пивком. Оказывается, Серега подвалил часа в три ночи, когда я уже отрубился. Иду в другую комнату и вижу Жеку, который спит в обнимку с тазиком (на всякий случай).
На то, чтобы их разбудить я потратил примерно полчаса, затем, мы уже все вместе лечили себя пивом. Жека с Юлькой торопились на работу, поэтому мы быстро оделись и пошли на остановку. В маршрутке, допивая остатки пива, мы с Робертом веселили всех пассажиров, включая водителя и кондуктора. Домой я решил пока не ехать, а сходить и, наконец, искупаться. Но сначала надо было съездить с Робом в КАИ, что-то ему там надо было.
В КАИ мне что-то переклинило, и я даже два раза упал. Затем мы перекусили в столовке и помчались в Курилку, где нас должен был ждать Можай. Там сидел Дюма и еще кто-то.
- Блин, Дюма, а где Можай-то?
- Он в кустах.
Точно, в позе младенца Серега дрых под кустиком, положив под голову пакетик. Мы разбудили его и послали засланца за пивом. Сколько пива мы выпили, я не знаю, но засланец бегать заколебался. Лучше всех смотрелся Серега, периодически он засыпал, потом резко дергался и голосом прибитого Шаумяна говорил: "Не, я не понял, а сегодня какой день?". Потом я очутился в Эрмитажке, где у каких-то малолеток должна была быть тренировка. Периодически меня снова клинило, тогда я пил кока-колу и запивал ее все тем же пивом. Точно помню, что мы вроде как даже с кем-то фехтовали.
В общем, дома я появился часов в восемь и со словами "Наконец-то, я дома!" упал на кровать.
Послесловие:
Сейчас я сижу за компом и набиваю этот текст. У меня плохой коннект с мозгом, у меня ломает все тело, я хромаю на правую ногу (хоть убейте, не могу вспомнить почему), у меня с трудом шевелится рука, а еще у меня поцарапана рожа. Я уже получил охрененный пистон от мамы и девушки. Мне осталось 3 дня до следующего экзамена, а я ничего не знаю. У меня нет ни копейки денег в кармане. Мне нечего курить, и я докуриваю старые мамины бычки. Я даже смотреть не могу на пиво стоящее в холодильнике, и весь мир кажется мне чернобелым.
Вывод: может вообще перестать пить?
PS. Носки я так и не нашел.
Вуд. 23.06.02.(вы не представляете, какую для меня сложность составляло узнать число)
Мальчики
Лето, жаркое, сухое лето, солнечные лучи, обжигающие асфальт и деревья, обжигают тебя и всех вокруг. Хочется спрятаться от них в тень, но и там нет спасения. Воздух горький и колкий, как песок.
- В Москве +41, погода ясная, дождя не предвидится - сообщает радио.
В летней кафешке сидит парень лет шестнадцати, в чёрной футболке и обрезанных по колено джинсах. У него длинные, по плечи, растрёпанные белые волосы, а в ухе серебром блестит серьга. На шее у него висит странный медальон: металлический кругляш, белый с одной стороны, но чёрный с другой. Красный огонёк его сигареты медленно движется к концу. Перед ним на столе стоит стакан с пивом, к которому он периодически прикладывается.
Это я. Я жду своего лучшего друга и злейшего врага. Мы не договаривались с ним о встрече, но я знаю, скоро он появится, и мы начнём очередной разговор. А завтра и в этот мир придёт игра двух мальчишек, вечных мальчишек. Одного из нас зовут Свет, а другого Тьма.
Вот и он, друг мой и враг, он пришёл.
В кафе вошёл парень того же возраста, в лёгкой рубашке с короткими рукавами и в брюках. Его длинные тёмные волосы заплетены в ponytail, на шее у него такой же медальон. Они чем-то похожи, но в то же время совершенно разные.
Мы улыбнулись и пожали друг другу руки.
- Привет, давно не виделись, - сказал я.
- Ну, здравствуй. Я возьму у тебя сигаретку, - произнёс он, потянувшись к пачке, лежавшей на столике. - Спешил очень, не успел купить.
- Конечно, бери. Пива хочешь?
- Кто ж в такую погодку откажется от стаканчика холодненького пивка, сказал он и подозвал девушку-официантку.
Через пару минут он уже прихлёбывал из стакана и с улыбкой наблюдал за прохожими.
- Ну, что скажешь? В прошлый раз, когда мои люди вешали тебя, ты был более разговорчив.
- Давай не будем вспоминать прошлое, я так же могу вспомнить десятки миров, где ты оказывался в проигрыше. Но, в то же время, можно назвать десятки миров, где ты побеждал.
- Всё же, некоторые миры невозможно забыть.
- Да в нашей игре были прекрасные миры, но были и страшные. Однако везде мы начинали войну, которая заканчивалась смертью одного из нас и, соответственно, победой Света либо Тьмы. А затем мы уходили в другой мир и начинали всё сначала. Я устал, мне надоела эта игра.
- Я тоже очень устал, но что мы можем сделать?
- С огромным удовольствием сдался бы тебе.
- Так ведь...
- Знаю, знаю, таковы правила, против которых нельзя пойти. Может, что-то можно придумать? Ведь сегодня день разговора, в первый день нельзя вести игру.
- Единственное, что мы можем сделать - это не начинать игры, а просто жить. Но вряд ли у нас это получится. Тот, кто придумал эту игру, скорее всего, догадывался об этом варианте и вряд ли оставил его без внимания. А мне слишком нравится этот мир, я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.
- А тебе не кажется, что этот мир хорош и без нас с нашей игрой. Я думаю лучше оставить всё, как есть, а самим просто жить.
- Мне нравятся твои мысли, но есть один вопрос.
- Какой?
- А сможем ли мы жить без игры?
Мы одновременно затянулись и посмотрели на симпатичную девушку, смеющуюся над чем-то, на идущего рядом с ней, улыбающегося парня, увлечённо рассказывающего ей что-то безумно весёлое, на нескольких ребят, поющих песни под гитару, на деловито спешащие машины, на небо и солнце этого мира, которому мы были не нужны.
Я улыбнулся своему другу, он улыбнулся мне в ответ. Мы молча встали и пошли вперёд. Не важно куда идти, ведь можно просто идти. Так легко, когда тебя понимают без слов, так легко, когда Свет и Тьма стали настолько похожи, что не хотят воевать. Мы не можем быть вместе, но не можем быть и по отдельности. Мы выбрали свой путь и постараемся идти по нему сколько сможем.
А на улицах города зажигались фонари, начиналась яркая ночь.
Главный бой (название не авторское)
"Просто сейчас в Париже плюс 6", а у нас всего лишь минус шестнадцать. Достаточно тепло для нас в январе месяце, но достаточно холодно для меня, для моего сердца.
Музыка, музыка - ты единственная моя спасительница, единственная женщина, которую люблю... Единственная, кого я могу слушать часами, слушать, занимаясь работой, учебой, сексом, руганью с другими женщинами. Ты единственная, на которую я ни разу в жизни не повысил голос, и не испытывал острого желания дать тебе по башке.
Три часа ночи, страшно-прекрасное время, особенно во время сессии...
Лишь строки программного кода рождаются в моей голове, и я уже не смотрю на картинку с целующейся парочкой, да и сама картинка давным-давно валяется в шкафу среди прочего хлама... А сейчас - ВЗРЫВ...
Взрыв в моей голове, который разнес меня, компьютер, мою квартиру - все, что есть в моей жизни. Лишь пепел недокуренной сигареты носится над остатками моего сознания...
Я стоял один, совершенно один, в прозрачно-темном лесу. Я помню... Помню... Помню лишь это, этот сон одиночества приходил ко мне очень часто, я не мог избавится от него... Не могу избавится и сейчас...
Что со мной? Кто я?!
Я ничего не помню о себе.
Я побежал... Побежал вперед в этом черном безмолвии, лишь меч гулко хлопал меня по ноге.
Меч?! И в правду меч. У меня на поясе меч!!! Хорошо, свыкнемся с мыслью о том, что у меня есть меч. Ведь я хорошо умею им пользоваться, я знаю это.
БАМ...
Нечего бегать ночью по лесу, подумал я, когда мое падение остановилось. Я просто не заметил эту ветку и, запнувшись, пролетел кубарем метра четыре.
Нечего бегать ночью по лесу, подумал я еще раз, вытирая кровь с разбитого лица. А потом я услышал женский крик вдалеке и побежал снова. Крик, еще один, и опять. Она кричит уже, не переставая. Затем все стихло, лишь грохот моего дыхания и стук меча...
Когда я, ободранный, выскочил на эту освещенную луной поляну, все уже было кончено. Только над ее телом стоял кто-то и вытирал свой меч какой-то тряпкой. Я не видел его лица, он был в маске. Он услышал мое тяжелое дыхание, посмотрел на меня и исчез. Просто растворился в лунном свете.
Я подошел к той несчастной. Она лежала лицом вниз, лишь черная кровь матово поблескивала в ночи.
Тогда я сел рядом с ней и стал дожидаться утра, почему-то я думал, что должен дождаться утра. Незаметно для себя, я уснул. Уснул рядом с трупом.
Я почувствовал, что мне холодно и мокро. Утренняя роса промочила мою одежду. Я встал с сырой земли, отряхнулся и попрыгал, чтобы согреться.
А потом обратил внимание на тело... Я перевернул ее, мне стало жалко её, она лежала, уткнувшись лицом в грязь.
Перевернул и отпрянул... Я знал ее... Знал в своей предыдущей жизни... Когда-то мы были друзьями, даже больше, чем друзьями, намного больше!
А потом я ушел от нее, как уходил от всех девушек, которые сопровождали меня на своем пути. А теперь она мертвая лежит у моих ног, а я даже не знаю, кто ее убил. Мне больше нечего было делать возле нее, и я пошел, пошел вперед... Потому что мне было нечем ей помочь, а убийцу найти не так уж и сложно, ведь я догадался, кто это был.
- Ты всегда отличался умом и сообразительностью, сказал Он, внезапно появившись передо мной.
- Сними маску, ответил я ему.
- Ты и вправду хочешь увидеть лицо?
- Мне кажется, что оно мне очень знакомо...
- Когда ты последний раз смотрелся в зеркало?
- Вчера, сегодня, завтра. Я вижу твое лицо каждый день. Ответь мне лишь на один вопрос. Зачем? Зачем ты убил ее? Или не только ее?
- А ты еще не догадался? Ты убил ее душу, когда ушел. Зачем ей оставаться?
- Я убил ее душу. Это ты убил ее душу и...
- Нет, - перебил Он меня, - Я - это Ты, а Ты - это я... Мы - одно целое!
- Я не хочу тебя видеть, пошел прочь!
- Тебе не избавиться от меня, сказал Он и стянул с лица маску...
- Тогда сдохни, - прошептал я, и бросился в свой самый последний и важный бой, выдергивая из ножен меч. Бой с моим самым главным противником...
...Лишь пепел недокуренной сигареты все струится по комнате и застит глаза...
Ночь...
Ода
Мне надоело умирать и убивать. Мне надоело жить и целовать. Мне надоело пить, любить, курить и ненавидеть. Мне 19 лет, я так устал. Хочу уснуть, уйти в провал. Хочу зажечь, сгореть, почувствовать тепло своей души. И, чтобы меньше грязи на пути. Побольше баб, бухла, веселья, куража. Чтоб буй стоял, деревья гнулись. И было где, когда и с кем. Но все это не мне, ведь я устал. От счастья, от оргазмов, выпивки, травы, любви, друзей, учебы и компа. Я молод телом и душой, я знаю, я прорвусь, оденусь, вылечусь, но не убьюсь. Потом очнусь, а мне уж 30, 40, 50. Мне будет скучно, серо жить, лишь сказки молодости сказывать детишкам, да РАЗРЕШАТЬ им пить, курить и материться.
Мои цветы увяли от волнения и в душу плюнули вчера. Без счета только пиво на халяву, а отношения всегда. Не страшно только, если нож в кармане. Мне не хватает ласки, песен, плясок. Лишь звездочка горит на дне стакана, и солнце ярко светит мне в глаза. Я убивал и был любимым в ответ на подлости и доброту. И вот один стою я на дороге и песенку свою пою. О чем пою, я сам не знаю, не ведаю, иль не стыжусь. Когда прекрасное в себе я убиваю, мне хочется в ответ закрыть глаза. Я знаю завтра я проснусь, скажу себе и всем вам до свиданья, и может быть когда-нибудь вернусь…
Тьма
Он возвращался домой, снег падал на его волосы и медленно таял. Он смотрел в ночь и ничего не видел, кроме темноты, она жила в его глазах. Его плеер, как всегда, крутил кассету, а в его ушах, как всегда, пела музыка.
Он снова пытался понять себя и не мог понять других, он пытался понять других и не понимал себя. Он пытался спрятаться от своих мыслей, он пытался убежать от них. Он сорвался с места и побежал в ночную тьму. Он бежал и бежал по городу, который он любил и ненавидел. Потом он остановился, отдышался и понял, что ему не убежать, не скрыться от них никогда.
Ему казалось, что он сходит с ума, и пытался вылечить это единственным доступным ему средством. Водкой. Водкой, запивая ее пивом. Лучше ему не стало, он только почувствовал себя еще большим уродом. Тогда он залил весь этот полученный коктейль травой. Это помогло ему еще меньше. Неважно, что все это происходило в течение недели. Важно то, что в душе его это заняло секунды. Ему было совершенно некому сказать о том, как ему плохо - он просто не умел этого говорить. Поэтому он общался сам с собой и от этого сходил с ума еще больше.
Я знал одну девушку, которая сбежала сама от себя, мне это было не дано. Спрятаться за учебники и забить голову умными формулами - я пытался, но во сне все возвращалось ко мне снова. Странно, но во многих книгах, которые я читал, люди описывали изменения в своей душе после того, как они видели северное сиянье. Когда я впервые задрал голову и увидел, я...
Я застегнул ширинку и кинулся в палатку к печке просто потому, что там было теплее, а потом - завалился спать.
Он стоял на мосту, и огонек его сигареты приближался к губам. Он уже не хотел возвращаться домой. В его сердце не осталось ничего, кроме воспоминаний о той девушке, с которой он поцеловался впервые, о той, с кем он занимался любовью. (Любовью, а не сексом, как с другими.) О том, как он пьяный блевал в трамвае, о том, как он впервые взял меч в руки, как первый раз получил по морде от пьяной гопоты и о том, как впервые ответил на их удар.
Он вспоминал о своих друзьях, которых он почему-то не считал таковыми, а потом снова ту единственную.
Единственную, чьи глаза он помнил. Иногда ему казалось, что он все еще любит ее, но на самом деле это было всего лишь воспоминание...
В его сердце было так много пустоты. Пустоты, которую надо было чем-то занять. И, когда он совсем отчаялся в этой пустоте, на ее место тихо вползла Тьма.
Тьма, которая была вокруг него, в ночи вокруг него.
- Ты пришла, наконец-то, ты пришла! Я так долго ждал тебя, - тихо прошептал он. По его щекам катились слезы, он не знал их. Он никогда не плакал, он просто не умел.
- Помоги мне. Я знаю, ты можешь. Спаси меня.
- От кого? От самого себя? - засмеялась она мне в лицо, а потом тихо прошептала ему в ухо:
- Я никогда никому не помогаю, я только прихожу, когда зовут. Ты сам сможешь помочь себе.
- Но как? - закричал я и испугался своего крика. Она не ответила ему и спряталась в его зрачках.
Он все еще стоял на мосту, музыка все играла в его ушах, а сигарета все еще тлела в его руке. Он не слышал, как они подошли к нему, он почувствовал их. Трое, как всегда трое, они всегда ходят втроем.
А дальше? Что было дальше?
Он лежал на теплом от его крови снегу и дышал сквозь разбитые губы, прижимая руками рану на животе. Рядом с ним хрипел один из троицы, которого он успел забрать с собой. Он лежал и видел небо во Тьме, а посреди него - то самое северное сиянье. Потом его дыханье остановилось...
А дальше? Что было дальше?
Тьма в его глазах заставила сердце забиться. Он встал и пошел домой.
А дальше? Что было дальше?