Рассказы от maxmusic`a
Об авторе
Мои похороны
Их нет!
В моей голове не было мыслей. Было тепло, сыро и темно, но мыслей не было. Я был пуст.
"Угол", - подумали кончики пальцев моих ног. "Дерево", - подумал кончик моего носа, и я всё понял.
ГРОБ.
Как бы это ни ужасно звучало, я был его пленником. Мысленно я попробовал перевернуться - чёрта-с-два. Сердце моё не билось. Я понял ещё более ужасную вещь:
Я УМЕР.
Вечность (а может быть секунду) я опять ничего не помнил и не понимал.
Постепенно мысли мои начали выстраиваться в разные длинные цепочки. Я родился в городке Ржеве (или Рыбинске), что всё равно, вырос, уехал в столицу - покорять, но был покорён сам. Меня покорили ночные клубы, тусовки - Я считал это высшей степенью блаженства, пока не стал наркоманом.
"Что же получается, я умер от наркотиков?" - подумала моя душа. Тело ничего не отвечало. Что-то не сходилось: я стал выстраивать другую цепочку.
Я родился в Москве, вырос, уехал в провинцию, спился... Опять что-то не то... Почему их нет?... Куда они делись?
Я начал вспоминать фантастическую литературу: "После смерти человека душа его ещё три дня находится около своего тела." Так почему моя душа не вылетает из него? ...
Мысли мои прервал истошный вопль скрипки...
"Я никогда не любил этих скрипачей, особенно этого скрипача, особенно с этой скрипкой", - почему-то подумал я, повторяя одни и те же слова.
Крышка гроба открылась, и я увидел мир. Таким его ещё никто и никогда не видел! Листочки на деревьях были красновато-фиолетовыми, и я видел малейшие переливы этого цвета. Капли дождя, смочившие пыльную землю были ярко-салатового цвета, только что размешанного на палитре художника... Каждый звук взрывался и вместе с ударной волной до меня долетала малейшая прелесть всякого его оттенка... Синие люди в красном свете фонаря казались коричневато-оранжевыми...
Внезапно этот чёртов скрипач дёрнул верхнюю си, как дворовый мальчуган хватает кошку, чтобы привязать к её хвосту консервную банку, и я понял, что я музыкант.
Цвета потускнели, люди посерели, пыль и дождь стали такими же сырыми и вонючими как всегда и я понял что меня ещё что-то здесь держит. Панихида у подъезда с помойкой продолжалась... Сердобольные старушки причитали:
"За что же тебя Бог забрал, касатик?", и я понял, что я молод.
Меня затолкнули в какую-то машину и куда-то повезли. На тесной пыльной площади стояло старое, рушащееся на глазах здание, к которому меня подтащили. Толпа людей прощалась со мной, и я понял, что был довольно известной личностью.
Но их нет!!! Их нет для меня - это всё к слову. Мне надоели ужасно похожие лица с платочками у глаз, и я перестал их замечать. Хотя они наверное... Ну да ладно...
Нет, точно, они сейчас напьются и будут ратовать за моё здоровье на том свете. Ей Богу, и стыдно мне, но разве не так?
На кладбище мне вдруг стало хорошо... Необыкновенно хорошо... Проникновенно хорошо... Ко мне подошёл он. Я помню его. Мы вместе учились. Он слыл моим лучшим другом, но... Со смертью (как это ни странно) я получил способность читать "душевные мысли".
Маленькое отступление:
Душевные и практические мысли - вовсе не одно и то же. В душе мы всегда поступаем так, как нам велит природа. Сильный человек может прикрывать душевные мысли практическими - это другое дело, но теперь...
Так вот, он стоял и откровенно насмехался надо мной. Медленно так, со вкусом. Дескать, "Так тебе и надо, придурок". Я подумал: "Он сгонит меня в могилу", но мне было нечего терять.
После него ко мне подходили его оркестранты (я не сказал, что он дирижёр), и я понял, что я композитор.
Но и ИХ Нет для меня!!!
Какая-то девушка в белом платочке, я не помню её имя, мы где-то вместе работали, кажется, (я никогда не считал её другом) так искренне плакала, что для этой цели ей скорее всего следовало бы взять губку.
Жизнь обманчива...
Ворона сидела на ветке. Я их никогда не любил (ещё новость), но сейчас она казалась мне неимоверно красивой... Я понял, что люблю жизнь!
И тут подошла она. Я всё вспомниля: и вчерашнюю ссору, и таблетки, и сердце... Она просила у меня прощения...
Конечно, милая, конечно! Я тебе всё прощаю, прощаю, прощаю...
Листья снова стали красными, пыль зелёной, люди коричневато-оранжевыми, и я начал подниматься над городом.
ИХ НЕТ! Нет их, моих похорон! Меня похоронит тот, кто забудет слово "Прощаю", кто забудет слово "Люблю", кто забудет, что ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА!!!
Сюрреалистический рассказ
В доказательство своей "антиобщественной" платформы привожу рассказ собственного сочинения. Думаю, именно с него последует считать точку нашего расхождения во взглядах.
Три-четыре-семь-восемь-сорок два
Мигель отложил нож в сторону и, в предвкушении, посмотрел на стол. Горячий хлеб плавил сливочное масло, и комната наполнялась терпковатым ароматом сахара, щедро насыпанного на бутерброд.
- Хамло! - донеслось из коридора, на мгновение испортив Мигелю настроение.
- Раз, два, - Мигель посмотрел на секундную стрелку часов. - Пора.
Из коридора заслышался треск, что-то тяжелое рухнуло на пол.
- И еще чуть-чуть.Сап-пог.
И правда, через секунду тишину нарушил мягкий, но слышный звук.
Мигель улыбнулся и потянул руку в карман.
- Хамло, - человек, только что лежавший под сапогом уже вошел в комнату и, стоя перед шкафом, жадно пил что-то из графина.
Мигель, фальшиво посочувствовав, вновь попытался достать что-то из кармана.
- Они, видите ли, ждать не хотят. Не хотим, говорят, ждать. Слышишь, эй? - вошедший, держа в одной руке графин, другой, резко подскочив, толкнул Мигеля в плечо.
- Слышу, Кролик, слышу, - Мигелю опять помешали, и он нахмурился.
- А я, может быть, в кризисе.
- Уйди, я ем, - отрезал Мигель и отвернулся.
- А его будешь? - чуть смягчился и успокоился Кролик. - Трехнедельный настой. Потрясающе.
- Нет. Я же говорю. Ем.
Вдруг неожиданно скрипнула дверца шкафа, и из образовавшегося проема показалось осунувшееся лицо.
Мигель разозлился.
- Прелестный напиток. Ты помнишь Машеньку, да, рыженькую, помнишь, как долго я ее обхаживал, покупал всякие вкусности? И она в настойке. Жирная получилась жидкость, самый смак, - Кролик расхваливал свое фирменное блюдо - кефир, настоянный на тараканах. - Лечит практически от всего. Зуб даю.
И тут, надо заметить, Кролик Родриго, а именно так его правильнее называть, сделал одну пошлую и вовсе ненужную вещь. С треском и клацаньем он вытащил свою вставную челюсть и положил перед Мигелем, на стол, по соседству с бутербродом.
Мигель огрызнулся, но стерпел.
- Увы. Опять, - грустным взглядом вышедший из шкафа человек окинул комнату и двух в ней присутствующих. - Червяки.
- Жарь, - Мигель даже не посмотрел в его сторону.
- А я хочу золото генерала Педро ди Нуньеса, - закричал Анхель, бросая червей на вставную челюсть Кролика Родриго. Черви шипели и извивались.
- Ты пожарь. Потом съедим, - Мигель, пересилив себя, остался непоколебим. - С кетчупом.
- Изверг, хам и сумасшедший, - выкрикнул Анхель, собирая расползающихся по столу червей. - Деспот.
- Жарь, - спокойно ответил Мигель.
- А ты... может... моего кефиру, а? - Родриго подошел к Анхелю и вытер своей рукой наворачивающиеся у того слезы. - Попробуй.
- Иди ты, - закричал Анхель и убежал в кухню.
- Странный, - Кролик Родриго опрокинул графин и на весу поймал и проглотил белую, с черными вкраплениями жидкость. - Орет чего-то.
- Иди. Помоги ему, - Мигель был так спокойно авторитетен, что у Родриго не зародилось даже мысли что-либо возразить.
- Но-о-во-е блю-у-до, мы-ы при-и-го-о-то-вим, - напевал он легкими прыжками добираясь до кухни.
Мигель посмотрел на свой остывший бутерброд, легонько улыбнулся, и, засунув руку в карман, достал пачку счастливых билетиков.
Аккуратно, чтобы не помять, он разглядел их, погладил, и, щедро осыпав ими бутерброд, съел.